КВИР - Крутые яйца, или Любить по-русски

Крутые яйца, или Любить по-русски

Идея проехать сутки на поезде от Анапы до Москвы неделю не оставляла мне голову своей странной непонятной привлекательностью.

И это, он, секс с историей и знакомством, с рассусоливанием и выпивкой перед и после, чаще всего происходит в России, где все склонны к историям, к стыду, к преодолению стыда синькой, к глубинам, к перетиранию тревожной поеблотины...

Ненавижу всю эту лирику долгих русских поездов и вдумчивой езды пизды с чаем и размышлениями - всей этой симуляции глубины и вникания. Как только появились деньги, то есть, как только уехал из России, то, приезжая сюда, даже самые краткие расстояния я преодолевал поскорее, самолётом, ещё и не желая припоминать всей этой ранешней бывшей бедности моей, вынуждавшей к поездам.

А тут что-то думал думал, сам для себя из ничего якобы выбор устроил, но думал ведь, почему поезд, а не самолёт, впервые думал и думал, а чего этот вопрос меня вообще озаботил, и бамс и купил билет на сутки на поезд от Анапы до Москвы. Как? Зачем? А это просто: я заполировал родину, я неслабо, давно и глубоко и чутко понял Россию так, во всём праве полноты понимания сыном своей матери, родины-матери, так хорошо понял и познал, что больше никакие глубины-хуины и невозможны. Не пугают. Не засосут.

Я могу теперь, я имею право любоваться только поверхностью. Она ведь, кстати, и есть правда вещей. Ну, как, например, я не хотел отдыхать в Сочи или в Анапе, а выбрал невзрачный типовейший посёлок (Витязево) на берегу среди этих исторических мастодонтов служу советскому союзу - в них слишком сильные символизации тех мест как курортных, эти "глубины", залежи в них курортной лирики, романтики мешали бы мне насладиться морем, солнцем, парнями.

Лучшее всегда лежит открыто и ясно выражено на поверхности, и не надо ля-ля рус. лит-ры про глубины, уж кому как не мне этого не знать, не ведать.

Так же, как, например, и секс с продолжением, с историями, не анонимный чаще всего мешает насладиться сексом, и это, он, секс с историей и знакомством, с рассусоливанием и выпивкой перед и после, чаще всего происходит в России, где все склонны к историям, к стыду, к преодолению стыда синькой, к глубинам, к перетиранию тревожной поеблотины, чем, собственно, и является источник любых русских глубин, что и лежит в глубине русских глубин - страх, спутанность, поеблотина.

Более того, ведь именно в России выработался и сам мой секс, фетиш, способ секса: никакого проникновения, секс по касательной, секс почти как лишь-секс-дрочка, только более-менее интенсивная, немного, правда, особенная дрочка, петтинг, очень игра в обход фаллоса, в обход часто даже и гениталий вообще, игра, связанная не с проникновением, а игра с эффектами поверхности - например, с упругостью, с чувствительностью, с ровностью, натяжением и т.п. поверхности - бить друг друга по яйцам, как бы невзначай, как в игре, как по касательной. Нет, совсем нет, это не связано с садомазо, как раз напротив. Бить - это слово выразило как пример только степень силы касания.

Но иногда, впрочем, бить приятно и фронтально, просто пиздить по яйцам ладонями и кулаками и ступнями от души, пока их поверхность не распухнет до симуляции глубин, не станет всеприимной глубиной, распухшей пульсирующий точкой желания, просто огромной горячей влажной пиздой, которую приятно месить руками и хуем, и ртом, и кончать охуенно тогда приятно только от пиздилова по яйцам, от этой орущей пульсирующей точки желания (хуй мы прячем в трусы и не трогаем его, как бы ему того ни хотелось быть потроганным, до разрыва мозга и сознания в клочья, этот беспокойный огромный разросшийся текучий несломимый клитор-вектор-куда-надо), это секс без всяких имён, обнимашек, пососушек и т.п... С яйцами при правильном обращении не случается травм, они вообще выносливы и крайне похотливы, вовсе не пассивные висячки. Только, конечно, брутальности и идиотизма не нужно, всё хорошо в меру.

Итак, перейдём нафиг от греха подальше в соответствии с моей высокоумной репутацией снова к более изысканному, культурологичному, антропологичному, философскому блин языку: итак, только поверхности, взаимный танец, разные векторы, фейерверк векторов, ударов, никогда брутально, а так, чтобы стояли хуи и едва не прыскали от перевозбуждения, кончать только handsfree как условие, только изящная игра сил, подростковая игра в м-м-м-м, что ли, это как осаливание выглядит в лайтовом начальном варианте почти что.

Это сформировалось у меня именно в России, это связано с Россией, такой мой секс, "анти-глубинный", секс, отрицающий ложь, гиперсимволизацию, этот секс ответ на всю русскую ложь, жестокость и рус. лит-ру. Секс по поверхности, без глубин, без проникновения, секс без слов, без лирики Другого, но с ясным, интенсивным, живейшим присутствием другого, имеющегося и прыгающего перед тобой ногами тебе в живот иногда. Реальнее некуда. Радость реальности как она есть без всякой хмари.

Очень парнячий, очень смелый и очень доверительный секс. Секс в обход глубин. Такая сильная яркая близость во всей прекрасности нахождения на поверхности, в постоянной деликатности поверхности и проведения границ, их небрутальности, их тонкого ощущения (яйца и живот должны оставаться здоровыми, без единого следа ударов, кровоподтёков и прочей неделикатной хери и хтони, кровянки и всего этого садомазомесива и взлома границ, и так оно у меня и есть), эта постоянная линия, подчёркивания границы и поверхности себя и другого, возбуждение от жёстких, красивых, точных контуров и движений, точных касаний друг друга по самым возбуждённым точкам и игривое передёргивание царящей на этой территории Руси теперь садомазнятины, подчинения, потребности во власти, постоянной власти вместо любви. Это игра в грозящий пролом глубин (по яйцам можно ебануть так что ой-ой-ой, проломить, так сказать и постичь все глубины, мать их за ногу, зараз, если сдуру это сделать), в якобы подчинение, якобы овладение - такой секс, такой фетиш, такая игра приходит мне на ум в России всегда, и часто остаётся со мной и потом.

Секс по поверхности противоположен этим всем ужасам, это игривый, уважительный, деликатный, крайне внимательный друг к другу секс.

Вот поэтому я и подумал: а почему бы и не поехать поездом? Уже никакие глубины не проломят мне голову. Уже не поддамся я никаким мифам, желаниям выйти в русское поле, посмотреть на церковки и речушки и ебаную в рот природу, за всю мою долгую жизнь она оказалась полностью совпавшей с картинками букваря, а на пляжах Анапы так и звучит "Светке Соколовой тридцать лет - я несу ей розовый букет" (импотентски неприличное вялое замещение своего уже нестоячего хуя он ей несёт уже сорок лет по осенним пляжам сраной пропитой пыльной Анапы).

Уже все глубины Руси-матушки, этой суки бешеной паральной, давно мной и всеми нормальными людьми эти глубины-хуины посажены на цепи своих лубочных ярлыков, они на ясной теперь уже поверхности бегают по цепям, нанизаннным на металлический прут, привязаны на стальные красиво блестящие верёвки, эти все светобоязливые псы-вши, и я их знаю как облупленных, и я поеду поездом, чтобы увидеть всю их облупленность из Букваря. Зачем их облететь на самолёте, избегать, не видеть, закрыть глаза, не вдуматься. Нет. Надо рассмотреть, как они пляшут от жары, поджариваясь, задыхаясь от жажды на солнце моего ума. Вблизи рассмотреть, а не вскользь и сверху.

И это ещё в отместку за анапских парней, которые не понимают язык своего секса и фетиша, который я-то отлично социологически изложил, обосновал выше, не понимают себя, почему этот язык, эта чувственность, такая сильная, искомая, хлёсткая, жгучая, опасная, бесстыже неприличная, неклассичная, не укладываются сия в голове (пиздец! караул! пиздят по шарам друг друга и кончают от этого!) игривая, она так далека от того, чему их учат в их пединституте, учат глубинам-хуинам, а они хотят молчаливого интенсивного секса по касательной без всякого проникновения, болтовни, историй, знакомств, имён - и вовсе не от запуганности вся эта якобы "негация" нарративности, а потому, что обрыдла вся эта ложь глубин и пединститута, и Анапы, и всего, что так заебло в этой стране даже меня всего за три недели уже пребывания здесь и всего-то на отдыхе.