КВИР - Мальчик в розовом цилиндре, прущий яблоко в карамели

Мальчик в розовом цилиндре, прущий яблоко в карамели

Disclaimer: Главный герой и автор далеко не всегда одно и то же лицо.
Cобытия и персонажи вымышлены, совпадения случайны, бла бла бла... anyway.

...Ты вернулся сюда, - так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.
Осип Мандельштам

Находясь в розыске впервые, решил не сидеть в родной яме, а затеряться в большом городе. Первоначальный выбор был очевиден: Москва. Приехал и затерялся. Слов нет - комбинация беспроигрышная. Но! Очень быстро обнаружились два момента.
1) Деньги в столице уходили килограммами, а их запас был, увы, конечен.
2) Москва слишком сильно напоминала мне мою бывшую - в ней тоже до хуя народу побывало.
Каблуки в чемодан, ловлю попутку - еду в Питер.
Севернее, холоднее, НО - красиво! И дешевле. Да и жить можно было в самом центре практически на шару (харчи и виски). Один бывший моего случайного собутыльника в "Джао Да" оказался художником, проживающим в двушке на Набережной канала Грибоедова. Он с удовольствием согласился приютить меня на неопределённый период.
В семь утра я был у искомого дома. У парадного - мемориальная табличка.
Оказывается в этом доме в своё время жила Комиссаржевская. Приятно чёрт возьми. Дом-то с историей. Чувствую свою близкую сопричастность! Жить в таком месте, у художника. Глядишь и сам творить начну... Может начать писать? Глупости. Кто меня читать станет?
Интересно, если бы на каком-нибудь из домов, в которых я когда-то жил - повесили мемориальную доску... что бы там было написано?
Хотя бы там - на пятиэтажке по улице Генриха Хайне?
В этом доме с две тысячи такого-то по две тысячи такой-то - жила и боялась... (далее регалии) мадам Аманда.

Воображаю!
Вангую, что в ночь после торжественного открытия доски, на стене, прямо под ней в столбик появятся новые, уточняющие детали, относительно упомянутой персоны.

(реклама в людном месте, как без неё?!)
и, конечно, на весь остаток стены, в человеческий рост безапеляционный

Чего-то не хватает... Ах да! Меткого броска куском человеческих фекалий прямо на уровне глаз. С брызгами на метр вокруг.
Вот! Это будет самым говорящим и исторически справедливым памятником мне. Однако, для того, чтобы заработать хотя бы на такой мемориал, надо что-то сотворить.
Ты в Питере - твори! Тут два пути - либо Ты станешь бомжем, либо художником. В обоих случаях - ты алкоголик. Пить с утра до утра я уже начал - мне удаётся не выходить из запоя по две-три недели, так что на этом поприще я делаю успехи. До питерских рекордов в 12 и 15 лет пьянства мне пока далеко, но дайте время! Я наверстаю.

Принят я был радушно. Накормлен и устроен в большой спальне. Сам хозяин спал там же, где и творил - в огромной гостиной, она же мастерская. Вид из окон был не на набережную, а во двор, облезлый и никогда не высыхающий. Но тем не менее романтичный и по-настоящему питерский.

Я проснулся ближе к трём часам дня. Зашёл на кухню и открыл форточку, намереваясь покурить. На плите, занимая все 4 конфорки, стояла огромная цинковая выварка. Там что-то медленно кипело. Наверху, напоминая обледенелые глубинные мины, плавали утыканные гвоздикой луковицы. Холодец, видимо. Только объём нереальный... Там, видимо, пол коровы лежит. Заглянуть не смог - высокая посудина. Даже пену не стал снимать, шумовка рядом лежала, мало ли, может не надо...
- Проснулся? - Марк, хозяин квартиры, тоже не курил в комнатах, выходил на кухню.
- Да, вот покурить встал. Там что за холодец у тебя?
- надеюсь ты не пробовал "на соль"?
- Нет. Как на свадьбу прямо!
- Это собакам.
- Собакам?
- В общем... друг мой Савва, он на "пряжке" работает, в дурдоме, в морге. И периодически привозит ко мне клиентов отваривать.
- Не поняла...
- Короче, там психи, когда кончаются, ну умирают, невостребованные, без родственников или бомжи, в общем, те, за которыми никто не приходит, их отправляют сначала в больничный морг, а потом в городской крематорий. Но иногда к ним приходят заказы, из анатомички, или из театра какого-нибудь, от художественных студий - на скелеты. И когда у них есть залежавшийся труп - они его вываривают, чистят, сушат, покрывают составом и продают. Вполне официальная процедура.

Он сделал паузу, затянулся пару раз и продолжил:
- Единственное - у них там в больничке ванна специальная для вываривания - она временно не работает. Седьмой год.
И иногда он привозит "клиентов" вариться сюда. У меня вот как видишь и тара подходящая имеется. Тут до меня прачки жили - такие баки остались для белья.
Финансирования у них нет на новую посудину. Там-то в спецтаре их можно целиком варить, в полный рост. А тут приходится ломать, резать. Он это там у себя делает. Потрошит, пилит. Сюда уже готовую разделку привозит.
- А потом?
- Всё как с обычным холодцом. Мясо отходит от костей. Кости в отдельные пакеты, пронумерует и к себе - сушить и клеить.
- А мясо?
- Ну по акту - в печь. А на деле - вон собакам. Знаешь их тут сколько? Голодные все. А тут мясо, горячее, бульон. Зимой бомжи собак ловят и жрут. На заливе, на льду в феврале столько скелетов с ушами. Жалко их.
- Да, я тоже собак люблю.

Тут с улицы, откуда-то слева донесся стук раскрывающегося окна и крик:
- Что за вонища блять?! Вы охуели там?!?
Марк открыл окно и высунувшись по пояс крикнул куда-то в сторону голоса:
- Это у меня, дядь Лёнь! Извините, фондю готовим.
- А, Марик, это ты! - услышал я. - Пардон! Бон Аппети!
Марк вернулся и закрыл окно.
- Сосед, старый дурак. Не обращай. Савва пару часов назад только поставил. К ночи приедет - разберёт и заберёт. Тебя же запах не смущает? - спросил он с некоторым беспокойством.
- Ничуть.

***
В тот день, когда я приехал, у Марка был назначен литературный вечер. Ребята собирались к вечеру, курили кальян, читали свои и чужие стихи, договаривались о коллаборациях в творческом плане.
Мне было интересно наблюдать. Я сам даже что-то почитал, помню, из Нагиева.
Одна молодая, но странного вида барышня, в красном шарфе, очень долго читала свои стихи. Декламировала с закрытыми глазами, делала драматические паузы. Но я, как ни силился, не мог вникнуть в смысл.
- "Мальчик в розовом цилиндре..." - услышал я среди рандомно подобранных, на мой взгляд, слов.
- "@#@ущий яблоко в карамели..." - продолжала неприятная девочка.
- Простите, - тихо обратился я к сидящему по правую руку парню. - Она сказала "прущий яблоко"?
- Кажется "ждущий" - на ухо ответил тот. - Или "лижущий" - подумав, предположил он. - Да и не берите в голову, любезный! Это же Зиночка - говнопоэт.
Я был несколько удивлён такой характеристикой и не зная, что сказать, молча смотрел на соседа.
- Не хотите ли покурить?
- Не откажусь.
Мы ушли на кухню. Курили и сплетничали.
- Зина мнит себя гением и продолжательницей стиля Зиновьевой-Аннибал, - продолжал собеседник. - На деле же - графоманка и бездарность. Ходит на литвечёрки, чтобы пристроить свою манду в какое-нибудь издательство и съехать от родителей. Думает, тут кто-нибудь её заметит и предложит издаваться за деньги.
Через пару минут в кухню, зацепившись за ручку двери шарфом, который чуть не задушил её, влетела, закончив свою километровую поэму, Зиночка.
- Зина, так быстро?! Я думал у нас есть ещё минут сорок.
- Что ты понимаешь? Саратов! - Зина достала из недр одежды мундштук и с ненавистью запихнула в него папиросу.
- Вы из этих? - без церемоний обратилась она ко мне. - Пидор?
- И кто теперь Саратов? - улыбнулся сплетник.
- Я называю вещи своими именами! - парировала бездарность. - Я не понимаю гомосексуалистов.
- Глядя на тебя, я их понимаю! - убил Зиночку молодой циник. Затушил бычок и, улыбнувшись мне, вышел из кухни.
- Вы меня презираете? - спросила Зина.
- Я вас совсем не знаю.
- Он наверняка меня обосрал.
- Мы о вас не говорили, - солгал я.
- Может уединимся?
- Не уверен, что понимаю вас.
- Мне нравятся твои голубые глаза. Я хочу с тобой потрахаться. Что не понятно?
- Боюсь, что я не смогу быть вам полезен.
- Всё-таки гей?
- Не в этом дело. Мне по большому счёту всё-равно с кем спать. Но с вами я этого делать и не хочу, и не могу.
- Боишься Марк тебя приревнует?
- Мы с Марком не вместе. Просто я под ****ином и там, ниже экватора, буду практически бесполезен в ближайшие несколько часов. Я принял его, чтобы расслабиться и отдохнуть вечером, меня вымотала дорога. Я не планировал никаких потрясений сегодня.
- Ясно, - Зиночка была раздосадована.

Я однако же действительно был под воздействием препарата, благодаря которому тело превратилось в песок, а время растянулось как горячая жевательная резинка. Но даже если бы я мог, я бы не стал. Она была мне неприятна.
Я закурил ещё одну. Зина тоже, она явно не собиралась отступать.
В кухню зашла Катя. Я вспомнил, она читала Ахматову и Петрушевскую. Очень хорошо. Без надрыва. Используя в качестве помощников при прочтении самое очевидное - знаки препинания.
Однажды один актёр посоветовал мне такую технику, и это действительно работает. При прочтении, декламации, конферансе - ты правильно передаёшь эмоцию и не задыхаешься. При условии, что знаки препинания расставлены в соответствии с правилами русского языка. Но Ахматова не грешила неграмотностью. И её можно просто читать.
В общем мне вспомнилась Катина декламация и я улыбнулся.
От Зины это не ускользнуло. Она посмотрела на вошедшую с ненавистью.
- Зиночка, вы опять хвастаетесь вагиной? - спросила Катя и закурила.
- Иди на хуй! - Зина не задумывалась над ответами, но выглядело это не экзальтировано, а вульгарно. Она выбросила окурок папиросы из мундштука на пол и вышла.
- Мне понравилось как вы читаете, - сказал я.
- А мне понравилось как вы. Я раньше не знала, что Нагиев пишет стихи. Очень проникновенно. Даже глубоко. В его стихах есть боль. Откуда она у него?
- У каждого она есть. Почему бы не быть у Нагиева?
- Да, вы правы. Он ведь тоже Питерский. Тут сама жизнь - боль.)
- Жизнь боль, всё член. Пардон, тлен.
- Кстати, как на счёт...?
- Конкретнее пожалуйста. Я после дороги не выспался и могу долго соображать.
- Вы новое лицо в нашей уютной тусовочке. И оно мне очень интересно.
- Моё лицо? Вы хотите меня написать?
- Я не пишу, увы... Я хочу сесть вам на лицо.
- ...?
- Вас что-то смущает?
- Нет, ничуть. Но, сесть и всё?
- Да, ну со всеми вытекающими...)
- Я уже говорил Зиночке, должен, с сожалением, повторить вам. Я под препаратом, ваши же товарищи меня угостили. И сегодня из меня любовник просто никакой. Может завтра?
- Как любовник вы меня не интересуете, извините. Сегодня, по крайней мере. Я люблю оральный секс.
Прикинув её вес, 45-46 кг, решил отдаться. Раз уж контакта не избежать, то лучше Катя, чем Зина. Хотя, если бы меня кто-нибудь спросил, то я бы взял Павлика. Был там такой первокурсник из "кулька". Ладно, пусть посидит девочка, от меня не убудет. Скоротаю вечер.

***
- У тебя кровь на лице, - сказал Марк.
- У Кати регулы.
- Что?
- Месячные.
- Она и тебя, значит?)
- Насилу у Зины отбила. Да я не в претензии. Язык-то у меня работает.
- Понравилось?
- Ну, у меня такое уже бывало, так что никаких открытий.
- Поможешь мясо вынести?
- А сколько времени? - я только сейчас заметил отсутствие выварки на плите.
- Десять уже. Савва всё забрал и уехал. Надо собакам на мусорку мясо отнести и бульон. В коридоре ведро стоит.
- Давай. Я только оденусь.
- Умойся сначала.

***
Мы спустились во двор, прошли к помойке, и отдали то, что было в пакетах, собакам. Большие, рубленые, перевареные, разваливающиеся на волокна куски мяса, похожие на свинину шматки кожи с жиром, валились на картон и тут же пропадали в пасти очередного пса. Их собралось штук семь или восемь. Потом мы вылили в чашки стоящие за баками бульон из ведра.
- "Аж муравьеды по коже" - прочитал я надпись на стене.
- Что? А, это...) город художников и поэтов, - с гордостью заметил Марк. - Не шубу в трусы заправлять, - помолчав, добавил он.
- Может по шаве?
- С удовольствием. А ведро?
- У чёрного входа оставим.
- Не попрут?
- Да на здоровье.

Шаверма располагалась в квартале от дома. Питер приветливо сыпал снег в глаза и хлюпал под ногами. Во рту был вкус железа.