КВИР - В прежние тела возвращаясь

В прежние тела возвращаясь

Путь от случайного скрещения взглядов через дрожащее напряженное молчание до точки невозврата мы не прошли - пролетели, чему помогло несколько слов, которые, не задумываясь, я произнес, а он узнал, прекрасно их помня.

Оказалось, читает тексты, которые публикую под псевдонимом. И эту банальную историю про юного натурщика с несколькими точными предложениями он прочитал, в доказательство процитировав целый абзац. Я не помнил, но было похоже.
Он был светлый и тонкий, как-то вместе, совершенно неотделимо: светонкий - подходящее слово. Я долго к нему добирался: улыбки, намёки, елозящий взгляд - вздутие между ног, брюки от плоти едва отлипаются, трусы со скрежетом - может, не надо. И сквозь калейдоскоп - глазки, улыбочка, попочка - злобой дня полновластно довлеет державно властительный хуй, из-под которого повелительно полновесно яйца свисают.
Так было в тексте. Поэтому в небуквенной реальности было не так. Не долго, а быстро, тотчас и никакого "может, не надо".
Коль таким меня знал, я и представился псевдонимом. И вёл себя так, как он, мой, прямо скажем, развратный двойник, который желает моей (относительной) добропорядочности подражать, а я его (относительной) развращённости.
Всё относительно. Разве не так?
Он, со мной взглядом скрестившийся, ко всем тем словам отнёсся с вниманием, на мой и его (двойника) взгляд, совершенно излишним, выказывая двойнику (меня ведь не знал) почтение непомерное. Хотя, что есть пресловутая мера? Сегодня одна, завтра другая, одна там, а здесь вовсе иная. Место и время!
Эти мысли и эти слова - числом, разумеется, задним. Тогда слова были только в самом начале. Триггер, затравка. Читателю ни к чему. В эротических рассказиках даже не триггер, так - приличия ради. Пока герои ещё не разделись. Ну, вот и кончим, лишнего больше не будет.
Разделись. И понеслось.
Заласканному руками и языком ему всё было мало, и он приник к моим губам ухом, желая ощутить дыхание и слова, казавшиеся ему важней остального: ласки руками и языком получить мог от многих, а слова - лишь от меня. Сам ничего не произносил, думая, видно, что сказанное им заставит меня замолчать: его слова и мои из языков разных, не совместимых.
Так или иначе, кто может теперь, когда белые следы пересеклись, это понять? То, что думаешь и ощущаешь, общее трепетное движение приближая, и то, что потом, несравнимо, одно с другим скверно соединимо.
Словно от бури взяв передышку, ступню к груди прижимая, он стал дуть на ногу, и по ней, словно на поле под ветром, волна пробегала: волосы ложились, вставали, шевелились, подрагивали, словно жили собственной жизнью, отдельной от всего остального: глаз, рук, губ, попы и хуя - того, что более всего в весёлых играх заметно. Он дул и дул, следя внимательно за волной, дул - и любовался. Потом осторожно, положив на кровать, приложил ступнёй к сердцу другую и, пуская волну, наслаждался.
А я ощущал, будто нахожусь между двумя зеркалами: один я был слева, справа - другой. Я был то левым, то правым, теряясь: где я подлинный, настоящий. Приходилось учиться быть одновременно и тем и другим, и со своим именем и с псевдонимным.
Затем его пальцы настойчиво дух восторженный в мое тело вминая, поползли от бёдер к груди, поднялись по шее ко рту - просил выдохнуть в ухо не звуки, которых при совокуплении предостаточно, но слова, способные одолеть чмоканье, чавканье и прочее бесноватое исступление. И я, невозможность, неспособность одолевая - как уложишь ёблю в слова? - шептал, недобезумствовав, запаху золотистого опушения светло веснушчатой плоти внимая, шептал, гармонию слов в ухо вдувая, пока белая дрожь из него не хлестнула.
"Милый мальчик, ляг под меня, попочку выгнув навстречу, я войду в тебя твёрдо и глубоко, сладкую боль, мой ёбаный малыш, тебе причиняя".
Задыхаясь, устал. Но двойник выручил, продолжая.
"А потом ты перевернешься на спину, и я лягу рядом, и наши хуи устало опустятся на опустошенные яйца, чтобы, придя в себя, снова ты лёг под меня, славный ебёныш с тщательно выбритыми на лобке волосами".
Я сменил иссякшего двойника.
"Поднимись, я перед тобой стану раком, чтобы ты мои потные жопные волосы пальцами лапал, а затем, раззадорив, языком заласкал, и хуй мой напрягся и ёб пустоту, из которой вырос твой глотающий рот".
Где найти слова, расставаясь? Но двойнику, со стороны наблюдающему, это не так уж и трудно.
"Слившись, близнецовой сросшестью поражая, наши тела стали лёгкими, почти невесомыми, воедино сплетенная плоть воздушно легко взлетела над каменно сизифовой тягостью, оставленной внизу, под собой, и только в изнеможении, изойдя криком и малофьёй, единое медленно вниз погрузилось, расставаясь, тепло и вяло в прежние тела возвращаясь".